Отечественная война 1812 г., последовавшие за ней события — яркая страница и применительно к тематике моего сайта. Тут и походные ранцы, и обозные фуры, и вереницы беженцев со своим скарбом. А главное – отягощённые добычей наполеоновские вояки. Затем они же – загибающиеся с голоду-холоду, толпами ведомые в плен. Об этом мною несколько лет назад была написана статья. Не лишне кое-что из неё повторить.

сундук,наполеоновские солдаты,иллюстрация,французы грабят,Александр Апсит

Александр Апсит «Грабёж французов в Москве»

 

Привожу свидетельство Дмитрия Смышляева, историка и краеведа XIX в.:

«Январём 1813 года в страшный холод приведены были в Пермь первые партии военнопленных французов. Жалкое зрелище! Полумертвые от стужи и голода, несчастные почти не походили на людей. Одежда их состояла из ветхих мундиров и шинелей, едва прикрывающих наготу; обувью служили всякого рода обноски».

отступление наполеоновской армии 1812 г.

И. М. Прянишников «В 1812 году»

Видать, сказались извечные «расейские» безалаберность и вороватость. Ведь согласно «высочайшему повелению», оформленному разосланным по губерниям циркуляром, пленников надлежало «снабжать одеждою и обувью соответственно временам года», «продовольственные и денежные дачи» — по нормам тем же, что у российских военнослужащих, — производить «безостановочно на неделю вперед», перевозить на телегах.

Смышляев комплиментарен: «В похвалу иностранцев должно сказать: они вели себя здесь хорошо, трезво; к чести пермских граждан следует заявить беспристрастно: никто из них не оскорблял ни словом, ни делом бывшего неприятеля; русские незлопамятны».

Непосредственен в своих воспоминаниях современник описываемых событий — сын соликамского судопромышленника и хлеботорговца Александр Кашин:

«…Собрались в наш дом бабушка, дяди, тетушки, соседи и соседки, да и вели рассуждение о том, что в Соликамск привели 12 пленных французов, да дорогой изгибло их почти столько же, что разводят их по домам вместо солдатскаго постоя… На этот разговор пришла и бабушка Марфа, твердя: «Охти мне… навели в дом вместо постоя двух французов да с ними солдата из штатной команды для перевода языка», потому что французы по-русски говорить не умеют, а солдат-то лепечет по-ихнему и бабушке переводил. Бабушка… охала, охала, а все же… покормила и водочку подала французам, чтоб они были посмирнее, а то так, пожалуй, станут лаяться по-своему и бурчать, как собаки».

Саша с приятелями помчался посмотреть на «квартирантов», оказавшихся «черными, безобразными, худыми, изнуренными, в лохмотьях, лепечущими меж собой по-своему».

«…Мы попросили бабушку уговорить солдата, чтоб французы рассказали нам про войну, про то, откуда они и как воевали, давно ли, где и как в плен попали. Солдат за посул водки начал спрашивать пленных и нам пересказывать, как они воевали, палили из ружей и из пушек, сколько народу прибили, сколько солдат застрелили, какое множество городов и сел сожгли, да, видно, грех наконец попутал, было где-то сражение сильное, и их взяли в полон, вели, вели, да и привели в наш город».

Наутро старушка поднесла конвоиру стопочку, а французам нет, на что те обиделись, «стали бросать все со стола на пол; один схватил нож, другой вилку, — и чтобы вышло из всей этой истории, неизвестно; но на эту пору возвратилась из деревни с торжка внучка Аграфена и, войдя в избу, увидела нехристей и солдата в таком грозном положении… Дородная и здоровая Аграфена тотчас распорядилась по-своему. Схватив того, который держал в руке нож, она вырвала нож, самого француза захватила в охапку, вынесла на крыльцо, бросила на землю, а нас кликнула затворить двери; точно так же потом схватила и другого в охапку и выбросила на улицу с крыльца. Между тем (конвойный) солдат успел схватить саблю да суму, выскочил из избы на улицу, и все они убежали…».

наполеоновская армия,мороз,отступление

Французов разбил не только Кутузов, но и «Генерал Мороз»

Пленных французов поместили в помещение соборной колокольни, потому что никто из жителей их к себе больше не принимал.

Как только чуть потеплело, «францы» стали бродить по улицам, умильно заглядывая в глаза жителям, клянчить: «Мон шер ами, силь ву пле, сударь (сударыня), пожалюста, пожертвуйтье копьеечку». Получив милостыньку, низко кланялись: мерси боку, мол… Отсюда и пошло: «Ишь, шерамиги! » — нынешнее «шаромыги».

Иначе повела себя детвора.

«Мы, — свидетельствует Кашин, — меж собой распустили слух, что французы народ драчливый и что по сему их и надо бить, где бы только они ни встретились». Сказано — сделано. Вооруженные палками и камнями «партизанские отряды» неустанно совершали вылазки. «Заведены (были) сигнальные свистки, назначены пункты караулов и установлен такой порядок, что как только завидят французов, идущих по улице, перекликнутся на свистках, и спереди, и сзади посыплются на французов, как дождь, палки, камни, гальки и все, что попадало под руку или было в запасе. Если же французы и захватывали кого-нибудь, сейчас бросались несколько малолетков на одного француза, и так как детские кулаки не могли действовать с такою силою, как кулаки взрослых, то пускали в ход другие орудия — кто укусит у французов руку, палец, нос, ухо и все-таки отбивали своего товарища». Французы «бегали за нами и хватали, а кого поймают, оттаскают за волосы и отбросят от себя пинком. (…) После пяти, десяти или более подобных стычек французы начали от нас сами бегать или не выходить из своего помещения. (…) Когда потом недоросли узнали, что французов опять развели по квартирам, мщение мальчишек упало на домохозяев за принятие супостатов…; в двух или трех домах были выбиты все оконные стекла… и на это последовали жалобы городничему, но поймать озорников не могли…»

наполеоновская армия,карикатура,голод;

С голодухи и ворона — деликатес

Тогда начальство распорядилось вывести пленных французов из города в село Красное, в пустующее имение помещиков Турчаниновых.

Постепенно вражда затихла. Французы оказались людьми умелыми, трудолюбивыми и вполне компанейскими.

«Во Францию два гренадера из русского плена брели»

Весной 1814 года военнопленным объявили: Александр I дарует им свободу. «Странное ослепление! — иронизирует Смышляев. — Получив милость, французы отнюдь не приписывали ее великодушию царя-победителя; напротив, шли на родину в уверенности, что они выручены новыми успехами Наполеона».

И потянулись. Пешком, на попутных телегах… Совсем как в романсе: «Во Францию два гренадера из русского плена брели».

казак,антинаполеоновская война,карикатура

Французская карикатура: грабитель-казак с добычей

Добравшись до дому, что только не рассказывали о «суровой Пермии», «вратах Сибири». Не обошлось без совсем уж беспардонного вранья. Взять, к примеру, явно сфальсифицированные «Необычайные и удивительные приключения Робера Гийемара, сержанта 9-го линейного полка, о жизни пленных французов в уральской глуши в 1812 — 1814 годах». Два тома! На автора указанного опуса, якобы героически сражавшегося на Бородинском поле, Пермь — «расположеная в горном крае», «наиболее крупный город в Европе, который можно встретить на этом направлении», произвела «самое отвратное впечатление». Дальнейший маршрут пролег через Екатеринбург и Нижний Тагил в Черноисточинск (входившие тогда в состав Пермской губернии) на демидовские «железоделательные» заводы.

 

Вот как живописуются местные порядки и нравы: «…Всюду ставят качели, и есть немало людей, которые не покидают качелей целыми днями, разве только для того, чтобы поесть». Аборигены устраивают регаты на «небольших узких лодках, сделанных из цельного дерева, наподобие каноэ Южных морей», и забеги на берегу «под звуки татарской музыки». Квашение капусты — аналог французского «vintage season» (праздника окончания сбора винограда). С выпивкой и поцелуями, с песнями и плясками.

Язвительные французы вовсю обыграли своё поражение и падение Парижа. Их карикатуры изображали русских этакими варварами-«мьюжиками», любителями выпить на халяву («бистро-бистро!»), грабителями. Особенно досталось казакам.

статуэтка, казак,французская торговка

Казак и французская торговка: «Почём?» — «За три!» — «Дорого, давай за два!»

Что ж, плен и оккупация — не туристические вояжи. Два с лишним века стерли взаимное ожесточение. Лишь достоянием истории стали смышляевская «приглаженность» оценок и «квасной патриотизм» Кашина. Гийемаровское творение заняло подобающее ему место в авантюрно-приключенческой литературе.

На сём оревуар, уважаемый читатель!