Шанхай – тема настолько широчайшая, что пытаться охватить её разом – это впадать в верхоглядство. Начну с впечатлений от проводившегося там на днях IX международного форума «Русская литература XX-XXI веков», участником которого я стал.

Фуданьский университет в Шанхае

Фуданьский университет в Шанхае

Михаил Григорьевич Суслов

Списались, съехались: я – из Хэфэя, где сейчас работаю в Аньхойском университете; Саша, то бишь, мистер Строканофф – из США; профессор Михаил Григорьевич Суслов – из Перми. Моё с ними знакомство состоялось аккурат четыре десятилетия назад. И с тех пор на чём только мы не пересекались. Суслов – наш научный наставник. Ну, перетёрли прошлое с нынешним, планы на ближайшую перспективу состыковали, над эпиграммами моими посмеялись…

Шанхай… Учитель, ученики…
(С первой встречи прошло 40 лет).
Один растолстел, другой исхудал,
А Суслов, как прежде — атлет.
*****
Саша, хотя позади у нас
Всё – даже медные трубы,
Сияют улыбкой, всему вопреки,
(Пусть даже вставные) зубы.

Реакция китайцев на личность Суслова: «Ах, какой умный и деликатный!..»  А вот отношение к сделанному им докладу – «Роль писателей в прошлой и будущей войне в России» — более чем сдержанное. А что ещё ожидать от, в массе своей либерально настроенных, филологов и литераторов?

С блестящим, но наводящий на щемяще-грустные размышления докладом «Образ эмигранта в русскоязычной зарубежной литературе» выступил Строканов. Мол, эмиграция – движение вниз, утрата настоящей любви, работа ниже своего уровня, нелюбовь к труду, отсутствие уважения и благодарности к «второй родине», чувства солидарности с эмигрантским сообществом…Это со ссылками на Лимонова,  других авторов. И на свой опыт. А уж Саше ли, прожившему в Америке 27 лет, кругом преуспевшему, не знать действительную картину?

Александр Строканов

Мой вклад в «копилку» форума – куда как скромен. Я поведал об эволюции отношения к творчеству Аркадия Гайдара в России и Китае, выступал в прениях. Тем неожиданней была для меня заинтересованность слушателей. Тут же завязались контакты. Особенно порадовала аспирантка Ши Юйцин, пишущая диссертацию по истории детской советской литературы. Мы сразу нашли с ней общий язык и определились с «цепочкой»: от Гайдара к лагинскому «Хоттабычу» и – далее – к «Незнайке» Носова.

Что представляли собой наиболее яркие из «випов»?

Руководство принимающего учреждения – Фуданьского университета и генконсул РФ Э.Юркин держались соответственно рангам, изрекали торжественные банальности.

Мол, русский язык переживает новый виток популярности в Китае на фоне углубления дружественных отношений между странами и реализации инициативы «Один пояс — один путь».

Ся Чжунсянь, главред журнала «Русская литература», напротив, была очень проста и естественна.

Мило и с шармом неся бремя своей славы, держался автор романа «Русская красавица» и других эпатажных произведений Виктор Ерофеев. То проспит, то аудитории перепутает… Бегают, его ищут… Во, появился…

Мою публично зачитанную и вручённую эпиграмму принял благосклонно, как констатацию само собой разумеющегося. Вот эту:

«Много на форум в Шанхай собралось
Со света всего корифеев.
Но сходу, в упор, прямо в цель, наповал
Сразил всех Викто́р Ерофеев!»

Виктор Ерофеев

С ним, а также с профессором Рязанского университета Анной Решетовой, у нас, как-то естественно сложилась тёплая кулуарная кампания. Вот, полюбуйтесь.

Британский коллега Бен Филлипс. Однозначно наш человек! И тема доклада сама за себя говорит: «Развитие русско-английских литературных связей на фоне русской революционной эмиграции в Великобритании конца ХIХ – начала ХХ веков».

Предсказуемо интереснейшим оказалось для меня общение с профессором Пекинского университета иностранных языков Чжаном Цзяньхуа. Потому, что я читал его труды по истории советской литературы. Уж очень они тенденциозны! Так, коммунисты из шолоховской «Поднятой целины» осуждаются за неумолимость проводимой ими коллективизации. Которая, в свою очередь, «порождает целую серию неестественных смертей». Ещё более проявляется обвинительный уклон в подходе к роману Островского «Как закалялась сталь».

Да и с оценками доклада профессора об эволюции ценностных ориентаций нашей военной прозы я тоже согласиться не мог, включая  восхваление владимовского романа о генерале Власове. Последний для меня был и остаётся презренным предателем.

Профессор Пекинского университета иностранных языков Чжан Цзяньхуа

Господин Чжан исходит из того, что ко всему надо подходить с позиций вечных общечеловеческих ценностей. И упаси бог отвечать на зло — злом! Конкретно-исторический классовый подход, сторонником которого я являюсь, ему глубоко чужд.

После первого тура острой, но вполне корректной полемики, я высказал предположение: в позиции собеседника наверняка сказывается нечто личное, пережитое и прочувствованное, горестное. Оказалось – да: по завершению «Великой культурной революции» он – выпускник вуза, сосланный в Рудные горы — 11 лет вкалывал сталеваром. Вернувшись к своей профессии, далеко не сразу наверстал утраченное… «Вызванный в 1960-е годы Мао Цзэдуном шквал обернулся не просто трагедией моего поколения — катастрофой для народа, в целом» — с горечью констатирует профессор.

Я ему о достижениях КНР, особенно показательных при сравнении с крахом СССР и, мягко говоря, далёкой от процветания России.

Оппонент парирует доводом о недопустимо высокой цене…

Спрашиваю, неужто Вы считаете своё поколение потерянным? Следует отрицательный ответ; с оговоркой: «Ведь каждый из нас, как мог, сопротивлялся прессингу, стремясь сохранить своё собственное «я».

При расставании обменялись координатами, договорились встретиться снова.

Из членов оргкомитета больше всех нас опекала доцент Ли («называйте меня просто Вера») и её помощницы-студентки.

Желая хоть как-то отблагодарить «добрейшую хозяюшку», я – под аплодисменты коллег – прочёл и поднёс ей четверостишие:

«Не 100 рублей, 100 друзей имей.
И средь них назову для примера
Таких, как красавица Ли Синьмэй,
А, если по-русски – Вера!»

Собственно же о Шанхае – в следующий раз.