Нынче 100 лет со дня рождения и 30 – кончины советского поэта Давида Самойлова.

В 39-м, будучи студентом, уже писал замечательные стихи. И рвался на Финскую войну, но его не взяли – по здоровью. А в двери уже стучалась Великая Отечественная.

…Рыл окопы под Вязьмой. Простыл. Тяжело заболел. Эвакуировали в Самарканд. Оттуда, исхитрившись обмануть медкомиссию, прямиком – на фронт. Воевал отважно. Даже тяжёлые ранения тому не препятствовали – он упрямо возвращался в строй. Назначили штабным писарем. Вот ведь удача; взял да и оформил себе направление в разведроту.

Лаконичные строки документов:

«…23 марта 1943 года… первым ворвался в немецкую траншею и в рукопашной схватке уничтожил трёх гитлеровских солдат». Под самый конец войны, близь Берлина «…захватил немецкий бронетранспортёр и трёх пленных, в том числе, унтер-офицера, давшего ценные сведения».

А как же творчество? Публиковал в армейской газете сатирические стихи под псевдонимом «Семён Шило».

Домой вернулся с целым «иконостасом» наград и стопкой тетрадей, где скопилось самое задушевное.

Причём же здесь чемоданы, коим посвящён этот сайт? – спросит нетерпеливый читатель.

В тему! Подтверждение тому – любезные мне самойловские строки:

Давай поедем в город,
Где мы с тобой бывали.
Года, как чемоданы,
Оставим на вокзале.
Года пускай хранятся,
А нам храниться поздно.
Нам будет чуть печально,
Но бодро и морозно.
Уже дозрела осень
До синего налива.
Дым, облако и птица
Летят неторопливо.
Ждут снега, листопады
Недавно отшуршали.
Огромно и просторно
В осеннем полушарье.
И все, что было зыбко,
Растрепанно и розно,
Мороз скрепил слюною,
Как ласточкины гнезда.
И вот ноябрь на свете,
Огромный, просветлённый.
И кажется, что город
Стоит ненаселённый, —
Так много сверху неба,
Садов и гнезд вороньих,
Что и не замечаешь
Людей, как посторонних…
О, как я поздно понял,
Зачем я существую,
Зачем гоняет сердце
По жилам кровь живую,
И что порой напрасно
Давал страстям улечься,
И что нельзя беречься,
И что нельзя беречься.