Достопримечательности столицы Поднебесной повсеместно известны; посему описываю лишь наиболее яркие впечатления от них, да прилагаю фото.
После солнечного Хэфея, с его +15, здешние -10 с пронзительнейшими ветрами… Вот уж зима, так зима! И это, заметьте, при самом минимуме снега, зеленеющих лиственных деревьях. Утепляюсь: под плащом у меня почти весь гардероб. Очень выручил подаренный пакистанскими друзьями по Аньхойскому университету большущий плат-шарф. При этом замечаю: у шапок на постовых солдатах и полицейских уши опущены, а многие китайцы-экскурсанты вообще без головных уборов.
Чувствуется – столица! Меры безопасности и те куда строже, чем в тихой провинции, откуда я прибыл: а ну-ка, предъявите вещи для осмотра — и на станции метро, и на подходе к площади Тяньаньмэнь (天安门广场, Тяньаньмэнь гуанчан ), и в каждом музее; плюс посты и патрули.
Открытая со всех сторон и со всех же сторон продуваемая площадь не оставляет сомнений в том, что она — величайшая в мире.
Колоритная сценка: танцует группа женщин. Какое-то время спустя подходит страж правопорядка и вежливо предлагает объясниться, по какому случаю сей темпераментный флешмоб. Те: мол, приятное с полезным — и согрелись, и радость от посещения святынь выразили. С тем тот и удалился.
В центре — обелиск, посвящённый сражавшимся за свободу страны (人民英雄纪念碑, Жэньминь инсюн цзиняньбэй). Барельефы на нём изображают важнейшие этапы борьбы, включая форсирование Янцзы весной 1949 года. Иероглифическая надпись, выполненная почерком Мао Цзедуна, гласит: «Вечная память народным героям!».
С севера — колоссальные «Ворота небесного спокойствия». Интересны и сами по себе, и – с 1949 года — как главная трибуна страны. Самая, пожалуй, «фотогеничная» точка — со львами и портретом Мао. Надписи содержат здравицы народам Земли и Китайской Народной Республике.
С южной стороны Мемориал Мао Цзедуна (毛主席纪念堂, Мао чжуси Цзиняньтан). По краям — скульптурные композиции «Борьба» и «Труд». Тело вождя в хрустальном саркофаге, накрытое красным флагом с эмблемой КПК — серпом и молотом — производит сильнейшее впечатление, особенно на его сограждан. Лицо преисполнено величия и покоя. (Учтите: там действует запрет на фото- и видео- съёмку; аппаратуру и вещи положено сдавать в камеру хранения).
С западной стороны — Дворец народных собраний, где заседают парламентарии и делегаты съездов Компартии. Часть залов, оформленных в смешении стилей ампира и конструктивизма, открыта для экскурсантов. Особого интереса у меня не вызвал.
С востока — Национальный музей (中国国家博物馆, Чжунго гоцзя боугуань). Экспонаты его отражают все эпохи истории Китая, начиная с древнейших. Вот уж, действительно, захватывающе; бродишь час за часом и оторваться не можешь. Невольно проникаешься мыслью: народ Поднебесной поныне проявляет себя достойным своей великой истории, а мы?
Посещение описанного выше — бесплатное. Зато рядом — множество торговых точек, где главный товар — всё связанное с культом Мао, включая портреты, бюсты, цитатники.
Прохожу мимо ещё нескольких зданий прошлых веков. За зданием бывшего Восточного вокзала (ныне — музея железных дорог), Башней лучников передо мной открываются ретро-кварталы Цяньмэнь дацзе (前门大街) и Дачжалань цзе ( 大栅栏街). Особенно очаровательны они по вечерам, когда загораются фонари и витрины.
Обе улицы возникли при династии Мин (1368-1644), как придорожно-торговые. Кроме того, здесь были возведены гостиницы, куда селили прибывших для прохождения испытаний на обретение учёных степеней и должностей госслужбы.
Конечно, сейчас от первозданного вида мало что осталось – почти сплошь новоделы. Главное – ощущаются атмосфера, дух, аура. Лавочки, чайные, харчевни… Вот где отогреться, подкрепиться уткой по-пекински, ароматным чайком. Что я и делаю. А ещё катаюсь на старинном трамвае «Дан-дан» (название воспроизводит звук почти непрерывно звонящего колокола, остерегающего прохожих). На остальное не замахиваюсь — дороговато.
Так и представляется: брожу-брожу и, вдруг, навстречу — Лао Шэ, мой любимый писатель…
Любуюсь отлитыми в бронзе и не нуждающимися в особых комментариях сценками.
Кстати, обратите внимание: у девочки – танхулу. Традиционное лакомство. Этакий фруктово-ягодный шашлычок в карамельной глазури.
В самом центре столицы — хутуны. Интересна история одного из них — Цяньши (钱市胡同). «Цянь» означает деньги, а «ши» — рынок. Действительно, в старину здесь располагались мастерские, где изготавливались серебряные слитки фиксированного веса, использовавшиеся как платежное средство. А, заодно, лавки менял, ростовщиков, первых банкиров.
Хутуны — экзотика, которой приманивают туристов. Вроде бы чуть ли не трущобы. Тесные извилистые захламленные дворики, ветхие домишки. На деле же — элита элит. Владельцы — богатейшие люди. Вообще, вложение в хутун считается весьма прибыльным, не говоря уж о престижности. Таки побродил, сравнил с виденными ранее шанхайскими шикумэнями. Заодно от ветров спрятался. Обитатели взирают на меня и других посетителей свысока или, по крайней мере, снисходительно — как на неизбежную принадлежность своего высокого статуса.
Пурпурный запретный город (紫禁城, Гугун — «Бывший дворец») — опять-таки, самый обширный дворцовый комплекс в мире. С начала ХV века до начала ХХ века – резиденция императоров.
Среди всего прочего, меня заинтересовали дворцовые парки с реликтовыми растениями, камнями (словно изъеденными стальными червями), прудами, беседками, павильонами, гротами, памятниками… Какие уж тут описания – просто смотрите вслед за мной.
Сунь Ятсен – «отец республики» — почитаем, хотя не всё из провозглашённого им выдержало испытание временем.
Запретный город отделён от площади проспектом Чанъань (长安街, «Умиротворение и вечное спокойствие»). Именно по ней двигалась в июне 1989 года колонна бронетехники. Часть которой «мирные протестующие» сожгли. Много чего ещё на ней происходило, придающего названию двусмысленность. Ныне по ней мчатся стремительные автопотоки.
Специальный день отвожу для посещения Великой китайской стены. Ведь к ней надо ехать с утра пораньше и довольно далеко. Так, участок её, называемый Му тянъюй («Плоскогорье Му») почти в сотне километров от Пекина отреставрирован, соседние же представляют собой развалины. Заодно есть возможность осмотреть окрестные селения и чудесные горно-лесистые пейзажи. Имел бы времени и сил невпроворот, поднимался бы пешком. Предпочёл канатный подъёмник. Ну и красота! Ну и ветрище! Осилил лишь расстояние между парой башен.
Лишь упомяну о мероприятиях и общении в эти дни с коллегами по научно-педагогическому поприщу. Официозные, конечно, зато наполненные дружелюбием и взаимоуважением. Порадовали доклады о новых открытиях. Совсем уж сенсация:
Археологи обнаружили в усыпальнице первого императора Китая Цин Шихуаньди (259-210 гг. до н. э.) еще 220 терракотовых воинов, в том числе, конных. А также штабеля оружия, доспехов, снаряжения, колесницы, штандарты... Предполагается, всего там может находиться около 12 тысяч фигур. По меркам того времени, действительно, до зубов вооружённая армия.
Можно ли остаться равнодушным, узнав такое? Всплывают образы, находятся рифмы (ах, не потерять бы!). Записываю фрагменты, которые, надеюсь, разрастутся до стихов :
…стрелы мечи, вынимай мечи…
Враги то бежали, то падали ниц
При виде его боевых колесниц.
Хань и другие — за родом род,
Сливались в единый китайский народ.
Камень за камнем, и тело страны —
В латах Великой китайской стены.
Прямо-таки воодушевляют новые знакомства и связанные с ними перспективы. Так, весной-летом зовут поучаствовать в Харбинском симпозиуме, посетить Сиань, своими глазами увидеть происходящее в Гонконге…
Я полон планов, много что ещё мечтаю свершить. Ничего не откладываю «на потом»! Мой лозунг: «Будущее уже наступило!»
Добавить комментарий